Прадед мой был
директором банка в Киеве, но умер, увы, очень рано (ей
было всего лет семь), после этого семья сильно
бедствовала, вдова вынуждена была работать бухгалтером в
том же банке, потом семья перебралась в
Пинск и жила очень небогато, родня помогала, чем могла.
Прадед был в отдалённом
родстве с Антоном и Николаем Рубинштейнами –
бабушка этим очень гордилась, а вот родство со
знаменитой Идой Рубинштейн отрицала. Вообще она как-то
очень тянулась к культуре, любила театр, музыку. В
поздние годы была неплохо знакома с Фаиной Георгиевной
Раневской, практически её ровесницей; а когда в каком-то
доме отдыха в Прибалтике её спутали с Софьей
Владимировной Гиацинтовой, тоже там отдыхавшей, не
упустила такой случай и с ней близко познакомилась,
В молодости
бабушка была писаной красавицей – я, понятное
дело, этого не застал, но мог судить по фотографиям;
впрочем, она и в поздние годы выглядела весьма
презентабельно. Да и моей маме и сестрице от бабушки
тоже досталось: обе они, в общем, всегда были хороши
собой. Отличалась очень твёрдым характером, властностью
и решительностью – это сохранилось до последних
дней жизни, когда и передвигалась она
уже с трудом.
После замужества
мой будущий дед увёз её
в Москву, мама родилась уже там.
Дед был весьма привержен идеям сионизма и хотел уехать в
Палестину, тем более что большая часть бабушкиной семьи
туда уже переселилась – любимая сестра Клара еще
задолго до революции, несколько кузин/кузенов – в
начале 20-х годов; но бабушка воспротивилась этому (по
каким именно мотивам – я так и не знаю), а в их
семье все решала именно она.
По образованию
была она врачом-стоматологом – её подруги и
коллеги еще успели и мне в детстве зубы полечить,
приговаривая при этом, что "Идочка, конечно, была у нас
самая лучшая". Во время войны была военврачом, офицером,
руководила отделением челюстно-лицевого госпиталя, позже
долго работала в известной клинике у Петровских ворот.
Майор Ю.Х.
Рубинштейн (1943).
В 1939 году, после
присоединения Западной Белоруссии, мама с бабушкой
поехали в Пинск навестить бабушкиных сестёр и братьев,
все эти годы живших там (и мама её – моя прабабушка –
тоже была жива ещё и бодра). Брат бабушкин после этого
уехал в Свердловск, а сестру (или кузину – это я
помню нетвёрдо) "раскулачили" и тоже сослали куда-то в
российскую глубинку (но это уже всё
же был не 1930-й год – дали увезти с собой
большую часть имущества, так что она не пропала). Вот
только они и выжили, вся остальная родня (несколько
десятков человек) погибла в гетто.
Даже могил не осталось.
После войны связи
с теми, кто жил в Израиле, уже не было, а потом бабушка
уже и не искала концов, потому что боялась навредить
деду, работавшему в не самых открытых местах, и моему
отцу-офицеру. Однако в 1966 году несколько потеплело
– и какая-то наша дальняя знакомая посетила Израиль
"по линии общества дружбы" и там случайно встретилась с
бабушкиной сестрой. Возобновившаяся переписка, увы,
оборвалась с началом Шестидневной войны; однако через
двадцать лет, с потеплением и перестройкой, бабушкина
племянница Шломит, увезённая в Палестину еще в 20-е годы
маленькой девочкой, приехала в Москву и отыскала нас.
Бабушку она найти не рассчитывала, надеялась встретить
мою маму (она немного моложе Шломит); однако бабушка
была ещё жива и вполне бодра духом и тверда памятью. Вот
такая житейская история.
После этого, уже в
1991 году, в гости в Израиль поехал я (бабушка, конечно,
физически уже была не в состоянии) и обнаружил по всему
Израилю разросшуюся "мишпуху", передававшую меня в
течение месяца по эстафете из Хайфы в Ришон, оттуда в
Тель-Авив и Иерусалим. Клары, увы, уже в живых не было;
а вот бабушкину кузину Веру я еще застал, повстречал
множество бабушкиных племянниц и двоюродных племянников/племянниц
и даже вынужден был составить для себя схему, чтоб
никого не перепутать.
Потом вернулся – всё
пришлось подробнейшим образом бабушке пересказать и
показать на фото. Она уже мало вставала с постели, но
слушала очень внимательно.
После этого
бабушка прожила еще полтора года, дожив в итоге до очень
почтенных лет и сохранив, несмотря на физическую
слабость, твёрдость духа и властность характера.
Надеюсь, все эти "рубинштейновские" гены – вообще
залог активного долголетия. Мама моя тоже дожила до 90,
а та же Шломит перешагнула и за сто. Такие дела.
