Белкин Рафаил Самуилович (11.07.1922 – 03.02.2001)

Отец мой, Рафаил Самуилович Белкин, был личностью очень неординарной. Фронтовик-орденоносец, крупный учёный, при жизни по заслугам названный "патриархом отечественной криминалистики", автор сотен научных работ, монографий, учебников, давший путевку в науку сотням учеников (одних только защищенных кандидатов и докторов – более 120), открытый, доброжелательный, душевно щедрый человек. Блестящий лектор и интереснейший собеседник, просто умнейший человек... Всех его достоинств и не перечислить.

В детстве жил в Марьиной Роще, учился в 242-й средней школе, где и познакомился со своей будущей женой, моей будущей мамой. Окончил школу в 1940 г. и был призван в армию. Служил на Дальнем Востоке, а когда началась война, был отправлен на фронт.

Под Москвой, 1941 г.

Вступил в партию на фронте (сто́ит отметить, что никаких привилегий это не давало – скорее, наоборот: при попадании в плен коммунист, да ещё и еврей, никаких шансов на спасение не имел). Кстати, никогда не сожалел о том, что 50 лет состоял в КПСС (и вышел из партии только в 1991 г., когда она себя полностью дискредитировала, буквально месяц не дождавшись до "золотого значка").

Поскольку у него было полное среднее образование (что тогда было редкостью), вскоре он стал политруком (что опять же не давало никаких привилегий, кроме разве что почетного права умереть первым в атаке), а потом военным корреспондентом дивизионной газеты "В бой за Родину" и других фронтовых газет. Прошел в пехоте всю Великую отечественную войну с 1941 по 1945 годы – воевал под Москвой и Ржевом, на Смоленщине и на Курской дуге, принимал участие в освобождении Белоруссии, Прибалтики, Варшавы, взятии Кенигсберга и Берлина и закончил войну на Эльбе.

Рассказывать о войне не любил, особенно о своих боевых заслугах. Но был награжден двумя орденами Великой Отечественной войны, двумя Красными звёздами, медалями "За отвагу", "За боевые заслуги", "За оборону Москвы", за освобождение/взятие многих городов, "За победу над Германией" и другими. Впоследствии был удостоен многих отечественных и иностранных государственных наград. Пару раз проговорился он и о том, что участвовал и в форсировании Днепра, за что всем были обещаны Золотые звёзды; но дали звезду Красную.

После войны капитан Белкин был оставлен для службы в Группе советских оккупационных войск в Германии в г. Веймаре.
Моя будущая мама поехала туда, и в марте 1946 года они поженились.

Веймар, 1946 г.

 В августе 1946 г. отец прошел по конкурсу на учебу в Военно-юридическую академию и смог вернуться в Москву.
Академию он окончил с золотой медалью, лучшим на курсе, и надеялся  продолжить заниматься наукой, поступив в адъюнктуру, но пресловутый 5-й пункт и происходившая тогда кампания по борьбе с "безродными космополитами" были этому препятствием. Единственный из всех выпускников-москвичей, он был направлен на службу в глухую провинцию, в военную прокуратуру 42-й воздушной армии Бакинского округа ПВО, где был сначала следователем, а затем помощником военного прокурора.
В таких непростых условиях он продолжал заниматься наукой, поступив в заочную адъюнктуру Академии, и за 2,5 года буквально "на коленке" написал и в начале 1954 г. досрочно защитил кандидатскую диссертацию по проблемам осмотра места происшествия.

В 1955 году он перешёл на службу в органы внутренних дел, и дальнейшая его жизнь связана с Высшей школой МВД (МООП), впоследствии Академией МВД СССР, Академией управления МВД России, где уже в 1961 году он защитил и докторскую диссертацию, посвященную следственному эксперименту, а впоследствии  много лет руководил кафедрой криминалистики, а выйдя в отставку в звании генерал-майора, остался её профессором.

Начальник кафедры

Отец по праву считался крупнейшей величиной советской криминалистики, он фактически создал её как систематическую науку, сформулировал новое представление о предмете криминалистики, которое затем уточнил и конкретизировал в своих последующих работах. Его авторитет был просто непререкаем, а его фундаментальный 3-томный "Курс советской криминалистики" до сих пор не имеет аналогов по глубине и широте охвата проблем. В курсе получили дальнейшее развитие положения общей теории криминалистики, такие ее разделы как учение о методах, систематике и языке криминалистики, учение о признаках и др. Были сформированы и основные положения частных криминалистических теорий: теории причинности, розыска, механизма преступления, криминалистической регистрации, криминалистического прогнозирования, временных связей и отношений и т.п. А после этого была ещё и "Криминалистическая Энциклопедия", были и десятки других монографий и учебников, сотни статей...

Был он и превосходным лектором, публицистом, популяризатором своей любимой науки, умел простым и понятным языком говорить о весьма сложных вещах. Несколько поколений будущих юристов узнали о криминалистике из таких его книг, как "Ведется расследование", "Не преступи черту", "Репортаж из мастерской следователя". Он написал даже "Криминалистический букварь" для младших школьников.

Стихи он тоже писал, и очень интересные (его переложение "Онегина", расследующего кражу бутылки чернил, сохранилось в авторском чтении на магнитофонной ленте). Мои первые поэтические опыты, правда, раздраконил за выспренность;  но в дальнейшем читал уже с куда большим удовольствием и хвалил.

Он обладал исключительной работоспособностью, целеустремлённостью, заряженностью на результат – потому и поругивал меня, бывало, за то, что слишком "разбрасываюсь". Я долго объяснял ему, что мне интересно "жить параллельно", – в конце концов он это понял и принял. Но к этому времени мне пришлось самому кое-чего добиться.

Конечно, ему хотелось, чтобы дети продолжили его линию, однако сестра стала химиком, а я – математиком. Он ничуть не осуждал такой выбор; однако колесо судьбы в итоге всё же повернулось так, что от криминалистики нам обоим уйти не удалось, и он успел ещё этому порадоваться. В итоге у сестры есть несколько учебников по криминалистике, написанных с его активным участием, а у меня – совместная с ним монография об эксперименте в уголовном судопроизводстве. И это вовсе не было формальным соавторством.

Думаю, что кое-что, помимо явного внешнего сходства (о чем я когда-то отдельно написал), я от него унаследовал. Страсть к стихосложению, некоторые ораторские способности, любовь к логике и диалектике, умение аргументировать и формулировать  – это всё явно от него. Работоспособность и нацеленность на результат (точнее, на разные результаты) – тоже. А вот умение руководить – нет, это всё сестрице досталось: побыл я недолго и.о. зав. кафедрой – не моё это дело.

Отец всегда очень живо интересовался нашей жизнью, любил поговорить, давал интересные советы (которым я, конечно, следовал много реже, чем мог бы). С ним было о чем потолковать, он был очень остроумен, активен, креативен. Оказываясь вместе с ним, скажем, на отдыхе, или на научной конференции, я просто поражался, сколько народу радостно узнавали его и стремились общаться.

Его любили практически все. А он очень любил жизнь...  

Светлая тебе память, папа...