Семенной фонд
Служба моя во ВНИИИМТе была не слишком обременительна, но скучна.
Грубо говоря, делать мне в ОНТИ, куда я был приписан, было
нечего.
И от нечего делать прибился я к лаборатории лазерной
техники, а они делали довольно любопытные вещи.
Среди прочего, стояла перед ними важная народнохозяйственная
задача
–
определение активности размороженной бычьей спермы.
Уже интересно, верно?
Суть проблемы проста: семенной материал, взятый у племенных
бычков, хранят в замороженном состоянии,
а перед использованием
–
размораживают, но надо оценить, насколько материал пригоден
к делу,
т.е. много ли там живых живчиков и насколько шустро и
активно они дрыгаются.
Для решения этой задачи использовался любопытный девайс, в
котором образец освещался лазером, получалось небольшое
световое пятно.
При каждом прохождении живчика по пятну это фиксировалось
схемой совпадений
–
в итоге набиралось определённое количество
прохождений за единицу времени, оставалось лишь связать это
количество с характеристикой активности образца.
Легко сказать
–
"оставалось лишь"! Это оказалось весьма нетривиальной
задачей, вот тут-то подвернулся я, еще не забывший
высшей математики. И бился я над этим делом довольно долго.
А тем временем в лабораторию периодически заходил
представитель заказчика (вероятно, Института племенного
животноводства
или чего-то подобного)
–
солидный дядя, кандидат сельхознаук, вводивший нас в
интересные подробности процесса осеменения.
Процесс сей, как выяснилось, был сугубо искусственным, на
матушку Природу в масштабах страны надежды было мало.
И для разных тварей процесс сей был очень разным.
Любимым персонажем нашего лектора-осеменителя был Баран,
который на доильном фронте мог выдавать на-гора
аж по целому стакану ценного продукта
–
хватит на всю отару! И через час Баран способен повторить
свой подвиг!
Возможно, Козёл тоже неплох, но козлами в таком масштабе
страна не интересовалась.
Хорош был и Хряк
–
тут нам объясняли, что у Свиньи двурогая матка, так
что семени на оплодотворение надо много.
Но Хряк был подлинный ударник
–
он мало того, что выдавал не хуже Барана, он под конец и
вырабатывал
какой-то особый состав, который застывал на воздухе и
запечатывал вход в подругу, во избежание
проникновения соперников. Впрочем, это для искусственного
осеменения было не столь важно.
А вот Быка наш лектор-осеменитель просто презирал за его
низкую продуктивность
(тут он патетически восклицал: "Даже меньше человека!")
и большие проблемы с повторением процесса в обозримом
будущем.
Но это бы еще полбеды! Хуже всего было то, что бычки,
содержащиеся в стойлах, лишённые
живого общения с дамочками своего племени, растущее либидо в
меру своих бычьих потребностей
удовлетворяли посредством примитивной мастурбации с
использованием всевозможных щелей и дырок в изгородях.
Препятствуя разбазариванию ценного семенного материала,
скотники, видя это дело, со всей дури
заезжали бычку подручным дрыном, норовя попасть по греховным
местам.
От подобной физиотерапии бычок охоту к мастурбации
утрачивал, но утрачивал и потенцию,
так что годен оказывался только на мясо.
В свете этого была разработана новая методика, изложенная в
диссертации под простым, но доходчивым
названием "Методы борьбы с онанизмом у быков" (вот только не
помню, кто там был автором
–
то ли сам наш лектор,
то ли кто-то из его коллег).
Метод, собственно, бы один: автомобильный аккумулятор,
соединенный с длинным алюминиевым щупом,
помещался в легкую наплечную сумку. Увидев грех быкоблудия,
скотник тыкал грешного бычка
в бок или чуть ниже
–
от несильного разряда вреда бычку не было, но эрекция тут же
пропадала
(позже восстанавливалась полностью).
Два три урока
–
и возникал стойкий рефлекс
–
дело сделано.
Солидная работа, три главы: описание проблемы, разработка конструкции, внедрение и эффективность.
Вот на фоне всех этих рассказов и протекала моя
аналитическая деятельность.
Пришлось освежить такой раздел весьма возвышенной
математики, про который я был уверен,
что уж это-то мне в жизни нипочём не понадобится,
–
статистическую физику
(теорфизика, хоть и называется физикой, но на самом деле это
чистая и очень крутая математика,
Ландау даже считал её отдельной наукой и называл
теоретикой).
Самое забавное оказалось то, что я сумел решить имевшиеся
уравнения в частных производных
аналитически (а не численно, как предполагалось) и вывести
красивую итоговую формулу,
однозначно связывавшую зафиксированное число совпадений в
единицу времени
с активностью размороженной бычьей спермы, т.е.
произведением плотности живчиков на их среднюю скорость.
Осталось добавить, что борзые лазерщики довели в итоге свой
прибор до ума (с моей формулой внутри)
и получили за него медаль ВДНХ (возможно, даже золотую) и
некоторые денежки.
Но меня к участию в разделе обоих этих пирогов не пригласили
(прибор же я НЕ делал),
зато любезно предложили участвовать в большой статье о
формуле и приборе в журнале
соответствующей направленности, и даже первым соавтором.
Прикинул я, как в моем списке работ будет выглядеть статья
об измерении чего бы то ни было
в бычьей сперме,
– и отказался.
Но про "борьбу с онанизмом у быков", как видите, не забыл.